Текст (тактильное исследование пространства)
кажется, что все в этом пространстве я. между кроватью и стеной расстояние от локтя до запястья, нижняя часть кровати такая, а от окна 10 шагов до конца кровати. во всех предметах я. чувствую себя слепой как у брейгеля, но беспомощной как будто пою «Калинку» в переходе у Павелецкой. кажется, что все дерево в комнате сделано из одного леса, не очень качественно. однажды куплю себе дубовый стол из очень хорошего дуба. темного. все темное и светлое без разбора стало одинаково гладко-шершавым. при это поразительно более гладким с ниже части, обращенной к полу. в месте, куда все приходят и уходят из комнаты сильнее скрипит паркет. и доска одна отваливается. а если потрогать, то еще и приподнимется за другой конец. похоже перемещение на невидимый танец: тут руку поднял, тут ее передвинул перпендикулярно, чтобы найти шуру. хочется дышать в этом шарфе, который завязывает глаза. пространство знакомое, но теперь еще и измеренное. п=измерена высота разных предметов, понятно, куда хотелось бы приложиться, а куда лучше бы и вообще не заходить. а еще что странная штука на батареях все-таки помогает сохранять тепло. наконец потрогала дальний угол, всегда об этом думала. все еще боюсь, что зеркало большое упадет и поэтому осторожно его обошла. но в целом думала как бы не затанцевать а этом вот скрипящем облаке-точке, на котором постоянно и двигаюсь. обои на ощупь почти как дерево, но еще более гладкие и не такие гладкие, как нижняя часть всей мебели. а еще шурупы и болты. исключительно по углам каждого из предметов. даже заносу не подцепила хотя было дружелюбно. хотелось только воздуха больше. и чтобы время кончилось быстрее, оно было резиновым как моя красная свинья на столике которая игрушка для собак но сейчас по форме как будто для меня стала какой-то беспомощной собакой, замершей.
идеально подходит по эмоции в голове стихотворение льва лосева «тринадцать» (увидела чуть позже в строись и оно прям в точку):
Стоит позволить ресницам закрыться,
и поползут из-под сна-кожуха
кривые карлицы нашей кириллицы,
жуковатые буквы ж, х.
Воздуху! -- как объяснить им попроще,
нечисть счищая с плеча и хлеща
веткой себя,--и вот ты уже в роще,
в жуткой чащобе ц, ч, ш, щ.
Встретишь в берлоге единоверца,
не разберешь--человек или зверь.
'Е-е-ю-я',--изъясняется сердце,
а вырывается: 'ъ, ы, ь'.
Видно, монахи не так разрезали
азбуку: за буквами тянется тень.
И отражается в озере-езере,
осенью-есенью,
олень-елень