Однако в недрах этого ретинного мира возникал новый тип художника и зрителя, пытающийся обрести свою идентичность на иных путях. Этот зритель проявил тогда удивительную готовность быть вовлеченным в дотоле неизвестную область "там", телесных практик, провокаций, спонтанных действий, словом, он, этот зритель, действительно был "новым" в своем стремлении стать по-настоящему раскрепощенным. Он оказался готовым к тому, чтобы вместе с автором возникшего тогда жанра, получившего название "перформанс" оказаться в том самом, почти не поддающемуся словесному определению, месте (и времени) пространства, интервале (следе), области предполагаемых возможностей, некой зоне абсолютной свободы (и даже сейчас не хочется придавать этим словам оттенок иронии), "там", где этот зритель, отчасти становился "настоящим", "адекватным" и в силу этого совершенно необходимым автору-перформеру. Вместо пассивного созерцания "шедевра", зритель делал выбор: он хотел "быть" в буквальном смысле - быть во времени, которое прикасается к тебе.
На протяжении целого десятилетия (64-74гг.) был освоен парадоксальный опыт телесности. Стоит также отметить, что хронологически это совпало с "цветочной революцией", вначале казавшейся многим художникам временем больших ожиданий и перемен, временем, когда "возможное", казалось, вот-вот станет привычным и повседневным… временем, завершившимся событиями 68 года.